Политолог Екатерина Шульман рассказала на радио Sputnik о своем выступлении об инклюзии на VIII Санкт-Петербургском международном культурном форуме:
«Мне показалось важным сказать, что инклюзия – это не только и не столько доступная среда, это уж точно никакая не благотворительность, обращённая к инвалидам. Довольно часто этот термин понимают в таком узком смысле: «Мы занимаемся инклюзией, потому что мы построили пандус». Это тоже хорошо и правильно – строить пандусы, но выгодоприобретателем инклюзии являются не те, чьи возможности, как нам кажется, ограничены, а всё общество в целом, которое становится более разнообразным. А оно неизбежно становится более разнообразным, потому что это глобальная тенденция: все социальные процессы, от демографических до миграционных, информационные и экономические, указывают нам ровно в одну сторону – общество будет становиться всё более и более разнообразным. Кто сможет обратить это разнообразие себе на пользу, тот станет победителем или, по крайней мере, бенефициаром этого глобального соревнования. Тот, кто будет пытаться от него огораживаться и кто будет по-прежнему думать, что чем чище и однороднее наш состав, тем мы успешнее, тот проиграет, потому что разнообразие придет всё равно, но оно придёт «не на ваших условиях». Поэтому моя мысль простая состояла в том, что, пока вы можете задавать нормы и правила, то пользуйтесь этим для того, чтобы это новое будущее приносило вам пользу, а не вред.
...Инклюзия, её идеологическая основа – это приспособление среды к потребностям людей, а не вытачивание людей одинаковых, которые приспособлены к нашей среде... Вот эти особенности, которые были недостатками в 20 веке и должны были либо быть уничтожены силами системы образования, либо люди, у которых эти недостатки не уничтожались, должны были быть сегрегированны, они превращаются, наоборот, в преимущество, потому что чем разнообразнее, например, ваш трудовой коллектив, тем больше задач вы сможете выполнять.
...Бенефициар инклюзии – это не столько и не только ребёнок с инвалидностью, это здоровый ребёнок, который получает опыт общения с другими, получает опыт коммуникации на разных уровнях, и этот опыт и есть бесценное знание, которое он применит в своей взрослой жизни».
Итак, Екатерина Шульман показывает (и мы с ней согласны!), что инклюзия – не конкретное веяние в сфере образования, а глобальное направление развития социума. И «бенефициаром» инклюзии становятся не особые люди, но – все общество!
Так, например, движение от сегрегации особых людей в интернатах к их жизни «в обычных местах проживания» (так гласит Конвенция ООН) – одно из наиболее ярких проявлений инклюзии. И с этой точки зрения диверсификация опеки – введение возможности распределения опекунской ноши, часто непосильной для единственного опекуна, – является важнейшим инструментом инклюзии. Она дает потенциальную возможность каждому особому человеку избежать попадания в ПНИ и интегрироваться в обычном социуме. Ведь действующее законодательство, если человек остался без опекуна, предлагает единственную прямую дорожку – в ПНИ. Но, когда начинает действовать распределенная опека, со всеми правами и ответственностью опекуна, – заметная часть общества включается в поддержку и защиту прав подопечных.
Распределенная опека обеспечивает не только возможность миновать ПНИ. Она позволит тем, кто уже попал в ПНИ и кому «светит» пожизненно там остаться, – выйти из ПНИ и жить с необходимым сопровождением нормальной жизнью, в которой есть совместное хозяйство, учеба, работа, дружба и семья. Огромная империя ПНИ с появлением распределенной опеки сожмется до крохотного островка, а подавляющее большинство ее нынешних «узников» – вольются в обычную жизнь.
А противники распределенной опеки… «Тот… кто будет по-прежнему думать, что чем чище и однороднее наш состав, тем мы успешнее, – тот проиграет!» (Е.Ш.).
Добавить комментарий