СОЦИАЛЬНАЯ ДИЗАДАПТАЦИЯ И СОВЛАДАЮЩЕЕ ПОВЕДЕНИЕ Каган В.Е. Государственная еврейская академия им. Маймонида, Факультет социальной медицины, Санкт-Петербургское отделение психоаналитической медицины. Санкт-Петербург. Социальная дизадаптация (СД) выступает как внешняя по отношению к человеку оценочная категория, выделяющая этого человека преимущественно по негативным критериям. В социологии эти критерии используются достаточно безлично и формализовано. Но по мере приближения к индивиду их ясность уменьшается или утрачивается. Является СД функцией самого индивида или его отношений с социумом? Вопрос этот выглядел бы риторическим, если бы не усиливающаяся тенденция скоса ответа к индивиду: в сходных условиях люди ведут себя по-разному, и дело, стало быть, в них, а не в условиях. Причем интерпретация выдержана, как правило, в духе психологии черт или патопсихологии. Закономерным следствием становится лечение/коррекция каких-то симптомов/черт характера, которые приводят к дизадаптации. Думаю, что будь такой подход действительно эффективен, в этой конференции просто не было бы нужды. На самом же деле он оправдывает себя лишь в тех случаях, когда СД является прямым проявлением болезненных состояний и в той мере, в какой эти болезненные состояния доступны лечению. По мере того, как психиатрия выходила за пределы больничных стен и затем - за пределы только медицинских учреждений, становилась все более настоятельной необходимость перехода к психологии отношений. С ее позиций человеческое поведение детерминируется не самими по себе свойствами индивида и ситуации, отвечающими лишь за 10% реальной изменчивости поведения, а взаимодействием, отношениями между личностью и ситуацией (D.Magnusson, N.Endler, 1976; А.Эткинд, 1982). Это тем более так, что лишь исключительные ситуации (землетрясение, например) предстают per se, безличны. В большинстве случаев ситуация опосредована или прямо представлена другими людьми и вводит индивида не в отношения "Я - Ситуация", а в отношения "Я - Другие". В них можно выделить, по крайней мере, два важных взаимодействующих аспекта. Один из них сформулировал В.В.Соложенкин (1989), говоря, что отношения личности и среды могут быть описаны как отношения Реального Я или Идеального Я с Реальной Средой или Идеальной Средой. Уже здесь выделяются четыре типа отношений (РЯ - РС, РЯ - ИС, ИЯ - РС, ИЯ - ИС) с очевидно различающимися потенциями адаптации/дизадаптации. Второй связан со сложной диффузией субъектных и объектных отношений или, по М.Буберу, отношений "Я - Ты" и "Я - Оно". Если ситуация безлична, выбора нет. Но там, где она опосредствована людьми, с обеих сторон возможны оба типа отношений. Более того, там начинают взаимодействовать описанные В.В.Соложенкиным образы. Взаимодействие этих двух аспектов представляется достаточно сложной схемой, которую я за недостатком места не привожу в силу ее формальной очевидности. Представляется ясным и то, что психология черт занимает в этой схеме весьма малое место, статистически близкое к месту непосредственно болезненных форм поведения. Одновременно эта схема актуализирует обращение к категории совладающего (coping) поведения (СП), формы которого могут быть более или менее продуктивны в разных ситуациях и приближают, во-первых, к психодинамическому, а во-вторых - позитивному (в смысле N.Peseshkian, 1980) рассмотрению СД. Исходя из этой схемы, нужно допустить, что у детей и подростков с их спецификой возрастных закономерностей психической, психологической и социальной зрелости, с одной стороны, и социально-ролевого места в обществе, с другой, возможности СП по сравнению со взрослыми ограничены, а потребность совладания выше и значимее. Поэтому СП чаще, чем у взрослых, тяготеет к полюсам подчинения или бунта, принятия или отвергания, заострения черт характера или формирования внутриличностного конфликта. Это тем более так, что правовое положение детства весьма двойственно: дискриминируемое меньшинство и одновременно объект защиты. Что, собственно говоря, меняется в зависимости от того - какой термин (СД или СП) используется? Само понятие СД предполагает подход популяционный, статистический, социально- нормативный, коллективистский. В нем индивидуальность дегуманизирована ровно в той мере, в какой она оказывается элементом той или иной (социологической, психиатрической и т.д.) классификационной сетки. Помощь ориентирована на достижение результата и структурируется как борьба против симптома (в социальном или медицинском смысле). Ребенок/подросток практически обречен на роль объекта, даже если мы учитываем субъективные предпосылки и стороны СД. Понятие СП предполагает подход индивидуальный и вероятностный. Оно подчеркивает внутренне мотивированный поисковый характер поведения. Помощь ориентирована не на поведенческие симптомы и их ликвидацию, а на оптимизацию поиска и совладания, на построение такого процесса паритетного взаимодействия с ребенком, при котором возможна психологическая и поведенческая оптимизация совладания. В этом процессе ребенок предстает уже как субъект. По существу, эти модели сопоставимы как манипуляция и сотрудничество, определяющие принципиально различные методы помощи и столь же принципиальную разницу сопротивления, переноса и контрпереноса. Дело здесь не в том - используются медикаменты или психотерапия, а в экзистенциальной базе построения отношений. В психиатрической работе понятие СП более продуктивно еще и потому, что оно позволяет обратиться не к болезни, а к личности, для которой совладание с болезнью и совладание с ситуацией - взаимодействующие и взаимосодействующие процессы, а апелляция к СП имеет и терапевтическое в плане основного заболевания значение. Наконец, понятие СД ориентировано на идеальную и в общем утопическую модель возможности "всеобщей и полной социальной адаптации", тогда как понятие СП - на реальную жизнь, для которой СП - необходимая ее часть. Распространение предлагаемого подхода на семью и школу приводит к системному построению работы, в ходе которой акценты смещаются от информации, требований и воздействий, адресованных всем участникам по отдельности (при которых ребенок, как правило, оказывается внизу иерархической пирамиды) к перестройке и оптимизации отношений, в которые ребенок включен как паритетный участник.